TEMP:01●31●36-01●31●43
41.6. Яаков отвечает Лавану (01:31:36-01:31:43)
И Яаков рассердился и поспорил с Лаваном. И отозвался Яаков, и сказал Лавану: «В чем проступок мой, в чем грех мой, что ты преследуешь меня?
Когда ты перещупал все вещи мои, что нашел ты из всех вещей твоего дома? Покажи здесь пред родственниками моими и пред родственниками твоими; пусть они рассудят между нами обоими.
Вот, двадцать лет я у тебя; овцы твои и козы твои не выкидывали; а овнов мелкого скота твоего я не ел.
Растерзанного я не приносил к тебе; это был мой убыток; из моей руки ты его взыскивал, украденное днем и украденное ночью.
Бывало со мною, днем жег меня зной, а холод ночью, и убегал сон мой от глаз моих.
Вот мои двадцать лет в доме твоем. Я служил тебе четырнадцать лет за двух дочерей твоих и шесть лет за скот твой; а ты менял плату мою десять раз.
Не будь за меня Бог отца моего, Бог Авраама и Страх Ицхака, ты бы теперь отпустил меня ни с чем. Бедствие мое и труд рук моих увидел Бог и рассудил вчера».
И отвечал Лаван, и сказал Яакову: «Дочери – мои дочери; а сыновья – мои сыновья; а скот – мой скот; и все, что ты видишь, это мое. А с дочерями моими могу ли я что сделать теперь или с детьми их, которых они родили?
И Яаков рассердился и поспорил с Лаваном: Одним из этапов возвращения Яакова в свою страну становится обретение им свободы слова. Достигнув границ Ханаана, Яаков все более становится Израилем. Он высказывает свое мнение, несмотря на силу и поддержку, имеющиеся у Лавана, и говорит не только о неправомочных обвинениях в воровстве, но и предъявляет встречные претензии за двадцатилетнюю службу, - и только теперь мы узнаем, что он получал меньше положенного, работая даже больше и эффективнее, чем принято работать обычному пастуху.
Растерзанного я не приносил к тебе: Хотя по закону Торы, как и по законам Хаммурапи, пастух не обязан в таком случае компенсировать потерю, а должен лишь показать хозяину растерзанные останки.
Дочери – мои дочери; а сыновья – мои сыновья; а скот – мой скот; и все, что ты видишь, это мое: Речь Яакова не производит на Лавана ни малейшего впечатления. Лаван откровенно заявляет, что все, что есть у Яакова - его жены, дети и стада – принадлежит ему, Лавану; и что он не отбирает это у Яакова только из-за Божественного запрета. Это важный урок для нас: сколь бы честно евреи ни вели себя в диаспоре, весьма велика вероятность, что они будут обвинены в «грабеже местного населения», и никакие разумные доводы не подействуют.
Речь Яакова не может переубедить Лавана, однако у нее другой смысл: она дает возможность самому Яакову правильно осознать и позиционировать себя. Не стоит ожидать, что Лавана легко переубедить, и что окружающие народы быстро согласятся с нашими доводами, - но возможность свободно формулировать и выражать свою позицию - важна, прежде всего, для нас самих. Она является неотъемлемой частью внутренней свободы, необходимой для правильного развития.
