TEMP:01●18●02-01●18●05

24.3. «Три мужа» как соединение Авраама, Ицхака и Яакова (01:18:02-01:18:05)

(2) И он возвел очи свои, и увидел: и вот, три мужа стоят возле него. И увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер, и поклонился до земли.

(3) И сказал: «Владыка! Если я обрел благоволение в очах Твоих, не пройди мимо раба Твоего.

(4) Пусть возьмут немного воды, и омойте ноги ваши; и прислонитесь к этому дереву.

(5) А я возьму кусок хлеба, и вы подкрепите сердце ваше, потом уйдете; ведь на то вы и прошли близ раба вашего». И они сказали: «Сделай так, как говоришь».

И вот, три мужа стоят возле него: Кто были эти «три мужа», с которыми встречается здесь Авраам? Рассказ о них начинается с того, что «И явился ему Господь» (18:1), но мы не находим здесь обращения Бога к Аврааму, текст сразу переходит к этим троим. Далее же про собеседников Авраама говорится: «И устремили взор на Содом… И пришли те два ангела в Содом» (18:16, 19:1). Так с кем же общался Авраам?

Традиция дает нам несколько разных вариантов понимания этого отрывка: либо это были три обычных путника, посланные Богом с миссией к Аврааму, либо это были ангелы, либо, наконец, это был Сам Всевышний, раскрывшийся Аврааму в видении. И в разные эпохи еврейские комментаторы подчеркивали те аспекты понимания этой истории, которые были важны именно для их поколения.

Нам же сегодня, наверное, важнее будет комментарий книги Зоhар, которая говорит, что три человека, которых увидел Авраам – это образы трех праотцев, т.е. это сам Авраам в обществе Ицхака и Яакова. Это означает, что Авраам увидел и осознал себя не только как обособленную личность и независимую категорию хесед, отделенную от других сфирот, - но и как звено в цепи поколений, как часть общей картины развития народа не только в физическом, но и в духовном смысле. Авраам начал понимать, что категория хесед не может успешно работать автономно (т.е. что только одной любовью, милостью и благодатью невозможно совершенствовать человечество и мироздание), и что он сам – только первое звено в цепочке Праотцев, которые продолжат начатое им. Понимание того, что его собственная категория должна быть дополнена категориями Ицхака и Яакова, - является огромным продвижением для Авраама.

И увидев, он побежал навстречу им: Авраам не только увидел свою связь с категориями Ицхака и Яакова, но и принял ее. Слово «побежал», рац – связано в иврите со словом рацон, «желание», которое заставляет бежать за желаемым. Т.е. Авраам открыт к объединению, он осознает, что основателем народа должен быть не только он один, но все трое Праотцев как единое целое – т.е. в основание еврейского народа должен быть заложен не только хесед, но и другие категории. И в этом – его динамика, его огромное духовное продвижение.

Достигнув такого понимания, Авраам стал готов к рождению Ицхака. При обрезании Авраам осознал свою «особость», но теперь он продвинулся дальше и осознал себя лишь началом развития – и поэтому он может родить Ицхака, праведника другого направления, чем он сам. Не пройдя этот этап, Авраам не мог родить Ицхака, а мог стать только отцом Ишмаэля, который является своего рода «слабой копией раннего Авраама».

24.4. Преодоление фанатизма

Человеку свойственно считать свои представления и взгляды самыми правильными и главными – это естественно и необходимо, иначе он не сможет их отстаивать, не сумеет реализовать свое предназначение в мире. Но плохо, если человек становится настолько фанатичным сторонником определенной идеи (самой по себе вовсе неплохой!), что считает, будто исключительно ее реализация станет панацеей от всех проблем. Например, любовь, красота или социальная справедливость являются очень важными ценностями. Но если начать их абсолютизировать и заявлять: «именно любовь спасет мир», или « именно красота спасет мир», или «именно социальная справедливость спасет мир», – то это будет разрушительным фанатизмом и злом.

Более высокий уровень для человека – продолжать быть активным сторонником своей концепции и идеи, но при этом уметь видеть ее как часть общей картины. Признавать, что у твоей любимой идеи тоже должна быть духовная оппозиция, и что это пойдет ей только на пользу.

Разумеется, очень важно при этом не отказываться от своего, надо утверждать и защищать свои взгляды - потому что кто же поддержит их, если не я? Как говорил Гилель: «Если я не за себя, то кто же за меня?». Но очень важно при этом не считать свою линию единственно возможной.

Поэтому фанатизм – это не характеристика взглядов человека, будь они левые или правые, крайние или «умеренные». Фанатизм это характеристика его отношения к другим, и он выражается в том, что человек не видит и не хочет видеть ничего другого кроме своих представлений. А если он не видит мира вокруг, то он не может правильно развиваться.

Любая позитивная вещь или идея может быть правильной, если она находится на своем месте. Но если она пытается распространиться на все, то она оказывается не на своем месте и не может правильно функционировать. В каббале такой «не видящий другого» подход называется олам некудим, «мир точек», когда каждая сфира, т.е. идея, хорошая и правильная сама по себе, пытается вобрать в себя весь окружающий Божественный свет, и в результате лопается от избытка внутреннего давления, ломается и разбивается - происходит швират келим, «разбиение сосудов». Поэтому любая система, которая пытается подавить оппозиционный взгляд, теряет равновесие и неизбежно разваливается. А тикун, «исправление», состоит в обретении этого равновесия. Переход Авраама от «тотальной опоры на хесед» к пониманию важности равновесия «трех мужей», явившихся ему – является преодолением потенциального фанатизма, важнейшим шагом к исправлению мира.

24.5. Нечистый хесед Ишмаэля

Когда мы говорим, что Ишмаэль – это «слабая копия раннего Авраама», имеется в виду, что Ишмаэль тоже человек хеседа, как и Авраам, но он неправильно ориентирует этот хесед (в терминологии каббалы – хесед де-тума, «нечистый хесед»). Однако, поскольку Ишмаэль тоже выражает собой хесед, то он похож на Авраама и, при всех своих ошибках, понятен ему. А Ицхак, гвура – на Авраама не похож и ему не понятен. В этом одна из причин того, что Авраам больше любит Ишмаэля, чем Ицхака. Установление связи с Ицхаком будет для Авраама тяжелой внутренней работой.

Традиция видит проявление нечистого хеседа Ишмаэля в словах «рука его на всех, и рука всех на него» (16:12) – что свидетельствует об отсутствии ощущения границы, а именно, такое отношение к ближнему превращает хесед в нечистый. И также слова о том, что Ишмаэль мецахек, «насмехался» над Ицхаком (21:9) понимаются мидрашом как «склонность к сексуальным устремлениям без ощущения границ» (слово мецахек, «насмехаться, заигрывать» – имеет в Торе сексуальный подтекст, см. 26:9).

«Нечистый хесед» склоняет Ишмаэля к обращению этого хеседа на самого себя, он имеет склонность к вседозволенности, - в результате чего оборотной стороной восточного гостеприимства является массовое убийство неверных. Именно поэтому потомки Ишмаэля «для уравновешивания» выбирают себе ислам, религию противоположной категории, гвуры, с ее минималистским монотеизмом и очень жесткой ограничительной системой. (А потомки Эсава, как мы отметим позже, будучи гвура, берут себе христианство, религию хеседа и любви, – поскольку чувствуют необходимость уравновешивания своих естественных наклонностей).

Как мы уже отметили выше, о каждой цивилизации многое можно узнать по ее представлениям о рае, т.к. именно они отражают глубинные стремления ее «коллективной души». В некотором смысле, «скажи мне, каков твой рай, и я скажу тебе, кто ты».

И неслучайно в сознании потомков Ишмаэля «рай – это место, где мужчину ожидают 72 девственницы». Такие представления демонстрируют глубинные наклонности арабской души, ее внутреннее стремление к разврату. (Чувствуя эту свою склонность, они для самосохранения вводят в бытовой обиход чрезвычайно жесткие «антиразвратные» меры: пусть женщина ходит закрытой с головы до пят, чтобы она не совратила мужчину).

Весь этот «нечистый хесед» должен был быть отделен от Авраама именно для того, чтобы очищенный хесед мог быть унаследован еврейским народом.

24.6. Характер и роль ангела

Воспринимая гостей Авраама как ангелов (особенно в свете сказанного далее: «И пошли двое ангелов в Содом»), - мы должны спросить, почему их было трое или двое, но не один? Мидраш объясняет, что каждый ангел выполняет свою особую роль, а две роли выполнять не может. Один был «ангелом извещения» (Михаэль), он пришел, чтобы известить Сару о рождении Ицхака; второй был «ангелом излечения» (Рафаэль), который излечил Авраама от недомогания после обрезания (и он же далее вывел Лота из Содома, поскольку излечение и спасение являются здесь одной функцией); третий - был «ангелом суда» (Гавриэль), и его поручением было разрушение Содома.

В этом выражается еврейское понимание ангела как некой ограниченной воли Всевышнего, спущенной в нижние миры и в каком-то смысле отделенной от Него. Ангел – это некая материализованная или как бы «сконцентрированная» воля Бога, посылаемая в нижний мир для исполнения конкретного поручения.

Такое проявление воли Всевышнего может быть одноразовым (т.е. для данного случая), а может быть постоянным (в виде некого закона природы).

Отметим, что с этой точки зрения, все силы зла точно также являются ангелами. В частности, Сатан, «Сатана», с еврейской точки зрения является одним из ангелов, выполняющим возложенные на него функции, а отнюдь не «силой, противостоящей Богу». Его работа в том чтобы быть прокурором, обвинять, посылать людям проблемы-испытания – но это задача, порученная ему Богом, и он отнюдь не «противник Бога».